В Центре компетенции по раку желудка и забрюшинным саркомам, открывшемся в хирургическом отделении абдоминальной онкологии Онкоцентра, готовы подвести итоги первого полугодия работы. Попробуем разобраться – что это такое, какие возможности открывает этот Центр для специалистов и главное – что это даёт пациентам? Наш собеседник – старший научный сотрудник хирургического отделения абдоминальной онкологии, к.м.н. Алексей Калинин.
– Какие задачи ставит перед собой Центр компетенции и какова причина его возникновения?
– Задача – посмотреть на одну и ту же опухоль под разными углами зрения. В обсуждении клинических случаев участвует целый ряд специалистов Онкоцентра, каждый из них высказывает свою точку зрения в подходе к диагностике или лечению. Мы выдвигаем свои предложения, дискутируем, прислушиваемся друг к другу, чтобы определиться с диагнозом и выработать верную стратегию лечения пациента. По большому счёту, Центр компетенции по нозологиям, это требование в онкологии во всём мире сегодня. А его инициатором стал руководитель нашего отделения, директор Онкоцентра, академик Стилиди.
– Иван Сократович принимает участие в работе Центра компетенции? И как часто вы собираетесь?
– Особо сложные случаи всегда обсуждаются с его участием. Собираемся два раза в неделю, на час. Работа идёт очень динамично, за это время успеваем принять решение примерно по десятку пациентов. И, что принципиально важно, в каждом случае это детальное изучение всех обследований – КТ, МРТ, рентген-снимков, видеоэндоскопии при раке желудка.
– Выработка верной стратегии лечения пациента действительно происходит быстрее? Ведь выигранное время в схватке со злокачественным новообразованием, это действительно очень важно.
– Если вопросы у кого-то из специалистов возникают, пациент не ждёт начала консультации другого специалиста, как это могло быть раньше. Хирург посмотрел больного, отправил к химиотерапевту. Тот не понял, что имел в виду хирург, отправил его к лучевому терапевту. В итоге все друг друга не поняли и приняли неправильное решение. Сейчас по-другому. Решения принимаются чётко и быстро. Вот, к примеру. Пациент 62-х лет. Рак слизистой дна полости рта и рак желудка с метастазами в регионарных лимфоузлах. Мы бурно обсуждали, но выбрали такую схему лекарственного лечения, которая будет действовать и на желудок, и на полость рта. И после химиотерапии одномоментно прооперировали обе опухоли.
– Перечислите специалистов. Кто из них необходим в этом профессиональном разговоре для того, чтобы решение по стратегии лечения каждого пациента было по-настоящему выверенным?
– Химиотерапевт, лучевой терапевт, хирург, морфолог, рентгенолог, радиолог, генетик, эндоскопист. Бывает, в зависимости тяжести сопутствующей патологии, необходимо участие анестезиологов-реаниматологов.
– Например, в каких случаях вам необходимо услышать мнение анестезиолога-реаниматолога? И, возможно, точку зрения ещё каких-то специалистов?
– Один из последних случаев. Больной раком желудка 64-х лет с инфарктом в анамнезе и атеросклеротическими поражениями коронарных сосудов. У него было кровотечение из опухоли желудка. Обсудили с анестезиологами-реаниматологами. Они были необходимы, чтобы понять, перенесёт ли больной две большие операции? И, помимо всех вышеперечисленных специалистов, с кардиохирургами. Нашу тревогу вызывала такая дилемма. Если оперировать в кардиологическом центре сначала сердце – из-за введения гепарина в больших дозах опухоль желудка может закровить, что будет иметь фатальные последствия. А если удалять у нас опухоль желудка, то может случиться новый инфаркт, который вызовет серьёзные проблемы. Пришли к выводу - нужно одномоментно оперировать, что мы в итоге и выполнили.
– Но ведь все более-менее сложные случаи и без того обсуждались на консилиумах? Что в принципе меняет Центр компетенции по раку желудка и забрюшинным саркомам?
– Да, безусловно, консилиум по сути это то же мультидисциплинарное обсуждение пациентской истории с теми же задачами. Но мы сейчас обсуждаем, во-первых, всех пациентов, а не только сложные случаи, а во-вторых, важно, что собираемся регулярно – каждый из участников знает в какой день и во сколько. Такой вид коллегиального принятия решений, как Центр компетенции позволяет сделать более системную, глубокую, сосредоточенную, результативную, и если хотите – оперативную выработку стратегии лечения наших пациентов.
– Как вы приходите к единому мнению? За кем последнее слово в принятии решения по тому или иному сценарию лечения больного?
– Это интересный вопрос. И если хотите, Центр компетенции ломает стереотипы. У нас в России традиционно решение принимает заведующий отделением, потому что он – заведующий. А вот за рубежом решение принимает врач, который лечит пациента. Мы не берём за основу ни ту ни другую модель. И принимаем решение большинством мнений. Никто не продавливает своё мнение. Бывают спорные вопросы. Когда какой-то из специалистов по диагностике, к примеру, сомневается. Мы сразу все включаемся и вместе обсуждаем. Бывает такие случаи, когда можно поступить и так, и так. И никто не знает, как будет правильно. Мы все высказываем свои точки зрения и принимаем ту стратегию, к которой склоняется большинство.
– Молодые специалисты причастны к этой работе? Для ординаторов, к примеру, это может быть очень интересным погружением в профессию.
– Ещё какое погружение! Ординаторы у нас как раз докладывают пациентские истории. Они заранее готовятся, изучают данные, литературу. Это учит их важным навыкам – работе с литературой, тому, как правильно вести больных, какие обследования должны быть обязательно у пациента, для чего они нужны. И конечно, в целом развивает их клиническое мышление.
– Можно сказать, что в самой идее Центра компетенции заложены принципы востребованного сегодняшней медициной персонализированного лечения?
– Конечно. Каждый отдельный случай по-своему интересен и уникален. И наши решения складываются из индивидуальных особенностей пациента, для того мы и изучаем так детально данные его исследований. Поэтому да, Центр компетенции приближает нас к максимальной песонализации лечения.
– Ваши дискуссии могут дать толчок, импульс к рождению чего-то нового? Центр компетенции продвигает науку?
– Да! Во время обсуждения спонтанно возникают какие-то интересные научные идеи. За эти полгода мы утвердили два протокола научных исследований.
– Вы привлекаете к обсуждению тех или иных сложных случаев специалистов из других центров. А с зарубежными коллегами в рамках работы Центра компетенции такое профессиональное общение возможно?
– Иногда спрашиваем мнение наших зарубежных друзей из таких клиник в США, как Memorial Sloan Kettering Cancer Center, MD Anderson Cancer Center. Или такую мировую величину в области рака желудка, как David Cunningham. Он из Великобритании, клиники The Royal Marsden in London. Однажды я написал Дэвиду Канингему, когда хотел разобраться с одним очень сложным случаем. Просто так, не имея с ним никаких связей. И он отозвался. И теперь мы часто общаемся. Он отвечает быстро. Всегда готов пообщаться. Но я должен заметить, у маститых зарубежных коллег мы спрашиваем их мнение на ту или иную проблему. Но всегда принимаем своё решение.
– Похоже, подводя итоги первого полугодия, можно с уверенностью сказать, что этот сложившийся альянс специалистов-онкологов состоялся и приносит свои заметные результаты.
– Я вижу прогресс, он заметен. Тщательно организованное мультидисциплинарное обсуждение онкологических пациентов уже привело к улучшению качества диагностики и результатов лечения пациентов.
